Когда фотограф сбивает матчбол

Турецкий фотограф Акар Сельчук вышел на матчболе на корт. Судья Джон Грег Алленсворт тут же остановил игру, а Даниил Медведев спровоцировал скандал. В результате фотографа выпроводили с корта и лишили аккредитации

Иногда на турнирах случаются ситуации, которые невозможно предугадать и которые становятся предметом обсуждения не меньше, чем сам матч. На US Open этого года таким эпизодом стал инцидент во время встречи Даниила Медведева и Бенжамена Бонзи. Медведев беспощадно проигрывал и, казалось, все, конец. Матчбол у Бонзи, у его игра прет, но первый мяч летит в сетку. Вторая подача... И тут! На матчболе!!! Вдруг на корт выбегает турецкий фотограф Акар Сельчук, пытаясь перебежать от служебного входа к месту для фотографов. Всего то 7 метров, 2-3 секунды... Но игра была тут же остановлена, начались споры, пауза затянулась, публика освистывала происходящее, а сам матч будто завис в воздухе. Судья Джон Грег Алленсворт назначил повторную подачу, с первой. Медведев был жутко недоволен и специально стал заводить публику. Ему это помогает и тут случилось чудо, он ушел с матчбола и выиграл сет. Правда, в итоге Бонзи выиграл, но вкус победы и само впечатление от концовки получились совсем другими.

Фотографа лишили аккредитации, и это решение абсолютно закономерное. Нарушать правила — особенно такие фундаментальные, как запрет выхода на корт во время розыгрыша, — просто нельзя. Каждый аккредитованный фотограф прекрасно знает, что в теннисе есть свод как официальных, так и негласных правил поведения. Акар — не новичок, он много раз работал на крупных турнирах, включая Олимпиаду. Такой промах для профессионала непростителен.

Видеофрагмент инцидента

Но я не могу не отметить и вину организаторов. Любой, кто бывал за кулисами турниров Большого шлема, знает: на каждом углу стоят охранники, входы и выходы контролируются до мелочей. Бейджи сверяются, сканируются. В некоторые зоны проход воспрещен. Во время розыгрышей все двери и входы на корт перекрываются — зрители и сотрудники ждут паузы, чтобы пройти. На корте Луи Армстронга позиции для фотографов устроены так, что пройти к ним можно только через сам корт. Это накладывает дополнительную ответственность на охрану и на персонал, который должен следить, чтобы никто не оказался на корте в неподходящий момент. Если фотограф всё же оказался там в момент подачи, значит, где-то система дала сбой.

Я не оправдываю фотографа, но и полностью снимать ответственность с турнира нельзя. Здесь сработал несчастный тандем: личная ошибка и организационный недосмотр.

Со мной тоже был похожий случай, хоть и не на корте. В Майами я однажды встал в удобное для себя место, чтобы снять Роджера Федерера, который как раз проходил по подтрибунному пространству, где перемещаются игроки, судьи и обслуживающий персонал. Мне показалось, что всё в порядке, но оказалось, что я был не осведомлен организаторами и случайно встал на линии съемки для телевизионных камер. Тут же подошёл охранник, вежливо, но строго указал на мою ошибку. Конечно, я отошёл, извинился, и на этом история закончилась. Нарушение было неумышленным, но оно могло испортить картинку для трансляции. И это урок, который я запомнил надолго: даже если ты уверен, что всё делаешь правильно, нужно всегда помнить — рядом работают десятки других людей, у которых тоже есть своя зона ответственности.

В случае с Акаром история разрослась в огромный скандал, потому что момент был слишком важный, слишком символичный. Турнир поступил жёстко, лишив его аккредитации, и это понятно: нельзя допускать, чтобы подобное повторялось. Но мне кажется, что организаторам стоит серьёзно подумать и об усилении контроля, и о дополнительном инструктаже для фотографов. Потому что такие ошибки рождаются на стыке человеческого фактора и недоработки системы.

В итоге виноваты и фотограф, и турнир. А для нас, коллег, это ещё одно напоминание: мы можем находиться совсем рядом с историей спорта, но при этом мы обязаны оставаться максимально незаметными и дисциплинированными. Любая ошибка — и твоя работа в одно мгновение становится центром внимания не в хорошем, а в самом неприятном смысле.